18.11.2020 Публицистика
О, неистовый Виссарион! – вполне возможно, воскликнет искушенный читатель. У нас тут есть литературная теория, литературная история, литературная критика во всём её многообразии (рецензии, отзывы, статьи, эссе, очерки) – так нет же, они пришли и принесли ещё какой-то непонятный жанр. Ну, вот зачем?!
На самом деле речь идет не совсем о жанре критики – но при этом получилось так, что литературная экспертиза становится сейчас всё более нужной. Почему её нельзя считать жанром критики? Потому что это скорее научное исследование текста, когда эксперты «разбирают» его на составные части (при этом указывая критерии) с одной основной целью – определить художественную ценность. Или актуальность. Или интерес, который книга может представлять для широкого читателя. В отличие от других жанров критики, экспертиза выполняется не для широкого потребления, а для внутреннего «использования» – по запросу творческого объединения, редакции издания, государственного органа и т. д. И довольно часто выполняется коллективно – произведения с разных сторон рассматривают разные авторы. А ещё литературная экспертиза позволяет сосредоточиться на так называемых объективных признаках художественной ценности произведения.
Но как же так, – скажет читатель. Всем же известно, что литература – это творческий полет мысли, вдохновение и движение души. Что ж вы тыкаете алгеброй в святое – какие объективные признаки вы там вздумали отыскать?
Это распространённая ошибка, вроде той, что литературоведение и лингвистика – науки неточные, а значит, для хорошего анализа текста их и изучать-то не надобно. Надобно. Потому что квалифицированный литературовед может буквальным образом разложить текст на составные части и через литературный анализ доказать, имеет этот текст ценность – или перед нами заурядная графомания.
Назову здесь несколько (всего лишь несколько!) признаков, которыми мы руководствуемся при проведении литературных экспертиз в Могилёвском отделении Союза писателей Беларуси. Эти критерии знакомы каждому, кто участвовал в литературных конкурсах. Если речь идёт о стихах – оценивается раскрытие темы и ёмкость мысли (незаконченные, неполные и чересчур длинные произведения – сразу минус для автора). Большое внимание уделяется ритму и рифме (если стихотворение написано в жанре, который их предполагает), образному ряду (эй, поэзия развивается, хватит уже пользоваться штампами и заезженными образами!). Наконец, анализируется язык произведения – от ошибок, допущенных автором, до стиля текста и средств художественной выразительности (между прочим, метафору тоже можно построить ошибочно, а эпитет – подобрать неудачно). И да, это только несколько критериев.
Ладно, – скажет читатель тогда. А польза-то от литературной экспертизы какая? Вот в истории про Простоквашино картина дырку на стене загораживала – экспертиза, например, на такое способна? Ещё и как. Потому что литературная экспертиза «загораживает» собой дырки в литературе. Потому что и в редакцию изданий, и в государственные органы поступает огромное количество сборников стихов, романов, мемуаров, – словом, разнообразнейших литературных проектов. Идеи многих из них – прекрасны и похвальны, но вот реализация… А авторы-то напирают как раз на идеи: патриотические, социальные, актуальные и замечательные, – и настаивают, что книгу нужно немедленно издавать. Но квалификация чиновника не предполагает, что он будет определять художественную ценность произведения! И вот тогда на помощь должна приходить литературная экспертиза.
Давайте попробуем заглянуть внутрь экспертной работы и увидеть – как же определяется художественная ценность произведения. Открываем сборник и видим:
Шли на Беларусь потомки
меченосцев:
Фрицы, Гансы – вся их рать погана.
Мужику встречать колонны
броненосцев
Родиной святое право дано.
Начнём с общей картины, которая даётся в четверостишии. «Меченосцев» автору прощаем – раз речь о Фрицах и Гансах, то это явно не о потомках аквариумных рыбок. Но вот как мужик встречает колонны броненосцев? Броненосец – или южноамериканский зверь, или огромный корабль (да, как «Потёмкин»). Выстраивается несколько сюрреалистическая картина, когда то ли мужики стоят и зачем-то встречают колонны марширующих зверьков, то ли на пристани машут платочком колоннам кораблей. Родина, ты зачем дала такое право бедному мужику?! То есть, вроде бы и ясно, что автор имеет в виду колонны немецких танков, но приходится прикладывать усилия для понимания, что не есть хорошо.
Погрешности в ритме видны сходу, даже если не проставлять ударение и не мучиться с терминами «метр», «хорей», «амфибрахий» и т. д. Третья строка попросту длиннее на два слога первой, которая с ней рифмуется. А должна быть одинаковой по длине. И да, чередование ударных-безударных слогов в первой и третьей строках тоже нарушено. Там нет ритма, это проза.
Наконец, «меченосцев» и «броненосцев» – слабая рифма, потому что рифмуются однокоренные слова. А в четвертой строке автор переместил ударение в слове данО в угоду рифме. Это попросту ошибка.
В том же тексте видим:
ПТР – на юное плечо,
И в атаку – мясорубку.
Сыновей, дедов туда, где горячо,
Пуля где играет злую шутку.
Сократим свой анализ и будем сразу отмечать минусы текста. ПТР – противотанковое ружьё, и кто-нибудь видел, как в атаку бежали, вскинув ружьё на плечо? Что вообще бронебойщик делает с немаленьким ПТР и зачем он с ним бежит в атаку-мясорубку, он же должен сидеть в окопе и подавлять танки противника? Точка после «мясорубку» намекает, что дальше идет новое предложение – с катастрофически изломанным синтаксисом, потому что его невозможно прочитать отдельно. Если точка не нужна – у нас получается мясорубка сыновей, дедов туда, где горячо. Весьма загадочная конструкция. Плюс мы опять видим разбежку ритма. Ну, а мясорубку – шутку – крайне слабая рифма.
Пойдем дальше. Тот же текст.
Но судьба распорядилась по-иному:
Сын его остался круглой сиротой,
Отец так и не пришел к родному дому,
Мать ушла с него, убитая войной.
Во-первых, уйти можно из дома, а не с дома. С дома можно слезть, если вы сидели на крыше. Это даже без учета страшноватой картины, когда убитая войной мать поднимается и уходит из дома (это неправильное употребление причастия создает такой эффект). Ну и наконец, круглым сиротой – не круглой. Речь всё-таки о сыне.
Перелистнём страницы и посмотрим на другое стихотворение того же автора.
От себя плот оттолкнул разведчик Иван Дорохов,
Ушел на дно реки сраженный вражьей пулей.
Друзья его превозмогали боль утраты и
ночных тех шорохов,
На берегу попали в фашистский осиный улей.
Изначальная и основная проблема бросается в глаза сразу – ритма нет. Это попытка зарифмовать прозу. Боль утраты – ладно, но боль ночных шорохов – крайне неудачное выражение; если автор хотел донести, что каждый шорох причинял разведчикам боль и приносил ужас – это не удалось. Ну и наконец… бывает осиное гнездо и бывает пчелиный улей. Но осиный улей – нечто новое, невиданное в природе, доступное, видимо, только фашистам.
Ну и наконец – немного об экологии.
Доводились народу планы,
Круглое таскали, плоское – катали,
Осушали землю Марьи и Иваны,
Жали сразу на все педали.
Здесь всё очень загадочно. Зачем (и что?) таскали круглое и катали плоское, когда можно бы – наоборот? Или дело как раз в том, что делали всё наоборот? Тогда почему именно с круглым и плоским? Это имеет отношение к осушению земли? Её осушали при помощи педалей? Почему в осушении земель повинен исключительно русский народ (Марьи и Иваны)? План нельзя довести народу – можно до народа (синтаксическая ошибка). Ну и наконец традиционно – нет ритма.
Из того же произведения:
Природа без человека проживёт,
Человек же без неё погибнет,
Пока пчела жужжит, а соловей поёт
Беда Вселенская нас не настигнет.
И основная проблема здесь – даже не две неудачные глагольные рифмы подряд, не отсутствие ритмики, а абсолютная банальность выражаемой мысли. Вода – мокрая, война – плохо, мы не выживем без природы – это знают все. Но задача поэта не в том, чтобы озвучивать банальности напрямую. Она в том, чтобы донести мысли по-новому, завернуть в необычную обертку, показать какую-то сторону проблемы…
Наконец, как показала практика, ядерная катастрофа вполне может случиться при жужжании пчёл и пении соловьёв.
Итак, нам не понадобилось даже анализировать в статье все произведения из сборника или приводить их целиком. Мы рассмотрели отдельные четверостишия и нашли и погрешности ритмики, и нарушения рифмы, и ошибки в построении образного ряда, неудачные средства художественной выразительности и попросту языковые ошибки. Конечно, можно только отметить, что и художественная ценность таких произведений крайне невелика.
Ну так и что ж, – возразит читатель. Допустим, это произведения начинающего автора. Пусть сейчас их нельзя публиковать, но они нуждаются в доработке – и только… Но, к сожалению, перед нами – не произведения начинающего автора. Это – тексты уже пожилого и крайне уважаемого человека, фамилию которого мы здесь указывать не будем. Скажем только, что восемь книг этого человека были изданы (и не за счёт автора) – и тексты этих книг можно найти на уважаемом официальном портале. И да, все тексты автора написаны с теми же ошибками и в подобной манере.
По сути, речь о крайне проблемной ситуации (и не хочется воображать реакцию мало-мальски литературно образованного человека, когда он увидит на официальном портале такие тексты). Но ведь все свои книги автор предназначал для воспитания молодёжи. И именно поэтому ему пошли навстречу: потому что смотрели на историческую подоплеку текстов, на патриотический посыл, на мораль, на философские идеи… Но не нашлось человека, который сказал бы автору: стихи плохи. Плохими стихами нельзя воспитать в молодежи не только патриотизма – ничего, кроме дурновкусия и неграмотности. Текстами с таким количеством языковых ошибок и с такими погрешностями стиля можно только разрушить культуру читателя. Они вредны – потому что ломают чувство языка, потому что возводят в норму ошибки, потому что плохо написанный текст не может быть полезен, какие бы идеи он в себе ни содержал.
Хотел ли автор действительно помочь государству с воспитанием молодёжи? Несомненно. И те, кто выпускал его книги – явно руководствовались самыми благими намерениями. И только потому, что не была проведена литературная экспертиза – силами квалифицированных лингвистов, литературоведов, признанных писателей – получилось то, что получилось. Почему она не была проведена? Потому что раньше некуда было обратиться (не все знают, что можно запросить экспертизу на лингвистических кафедрах наших университетов).
Именно об этом мы думали, когда создавали при Могилевском отделении СПБ литературно-экспертную комиссию. Нам нет необходимости напоказ бичевать современных авторов в духе «неистового Виссариона». Но помогать тем, кто хочет с нами сотрудничать, – чтобы благие литературные начинания не обернулись конфузами – мы непременно будем. Потому что это – часть литературного процесса, неприятная, но необходимая работа: «загораживать дырки» в литературе.
Елена КИСЕЛЬ
Больше новостей читайте в нашем телеграм-канале Союз писателей Беларуси