К столетию Рижского мирного договора (1921 - 2021): события кровавого ХХ века глазами западного белоруса


К столетию Рижского мирного договора (1921 - 2021): события кровавого ХХ века глазами западного белоруса

14.01.2021                                                Публицистика


На склоне лет, когда мне трижды исполнилось по 25, аналитики скажут, что родитель дал мне не только отчество, но и Отечество. Может, по этой причине меня всегда влекло к познанию тайн истории родного края. Испытываю чувства радости, когда открываю для себя малоизвестные страницы летописи малой родины.  Подарком судьбы воспринимаю встречи с неординарными земляками, прошедшими через горнило испытаний. У них, убеленных сединой и умудренных жизненным опытом, всегда мог получать уроки стойкости и мужества. В их биографиях, как в зеркале, отражается кровавая поступь ХХ века.

Изложить даже краткую историю родного края на газетной полосе оказалось непростой задачей. Трудно из сотни повествований моих земляков выбрать самое значимое.

Родился я после Второй мировой войны в 1946 году на Дрогичинщине в небольшой деревушке Вульке Антопольской. Она расположена на пересечении шоссе Кобрин – Пинск и железной дороги этого же направления. Это позволяло местным жителям первыми в округе узнавать от приезжих новости (в основном политические) и активно их обсуждать. Молодежь росла в среде своеобразных дискуссий сельчан и незаметно для себя закладывала зерна своей причастности к судьбам родного Отечества.

Спустя десятилетия два уроженца нашей деревушки оказались у истоков белорусской государственности. Художник Кузьмич Николай Петрович воссоздал святыню нашего народа – Крест Евфросинии Полоцкой, другой Кузьмич Николай, сын израненного фронтовика Андрея, возглавил Национальный Банк РБ и стоял у истоков зарождения нашей валюты.

В доме моих родителей было своего рода ритуалом, как для мусульман вечерняя молитва, всей семьёй смотреть в 21 час по ТВ программу «Время». Мне тогда казалось, что это обычное для советского человека занятие.

Когда с этим явлением впервые столкнулась, прибывшая из Минска жена старшего брата, она не скрывала удивления. Вечером нужно смотреть «Колыханку».

Мне выпало счастье, будучи студентом юридического факультета Белорусского государственного университета (1968-1973), прослушать курс лекций об истории Беларуси замечательного ученого Иосифа Юхо. В тот период наше общество находилось в информационном вакууме. Все сводилось к тому, что летопись истории Беларуси начиналась в 1917 году после залпа крейсера Авроры. Нам, студентам, открылся новый мир. Оказалось, наши предки жили в Великом княжестве Литовском, магнаты которого одалживали золото французским королям. Официальным языком в княжестве был белорусский язык. В недалеком прошлом наши родители учились по учебникам для средних школ, где указывалась общая граница Беларуси и Германии (Восточная Пруссия). В 1939 году в состав Беларуси вошла Белостокская область. (Официальная Варшава об этом не любит вспоминать).

По окончанию университета уроки по истории родного края мне давал профессиональный революционер, член компартии Западной Беларуси Трофим Андреевич Стельмашук, прошедший польские и сталинские тюрьмы. Ему пришлось пережить два Иосифа тирана (Пилсудского и Сталина).

Запомнились встречи со старожилом г. Иваново Сергеем Антоновичем Заеленчиц. (Будучи пенсионером со стажем, он первый в округа открыл цех по переработке яблок на сок). Весной 1941 года накануне войны он был осужден к семи годам лишения свободы за клевету на мирный договор между СССР и Германией. Клевета заключалась в пророческих словах: Гитлер договор подписал, но камень за пазухой держит и в кармане Сталину фигу показывает. Наш полешук оказался прозорливее кремлевских стратегов. Через полтора месяца после оглашения ему приговора Германия нарушила мирный договор и напала на СССР.  Однако нашему юному Сергею (ему исполнилось 19 лет) пришлось отбывать наказание от звонка до звонка.

Пред уходом в мир иной Сергей Антонович передал мне общую тетрадь, в которой мелким почерком изложил историю родного края.

Накопленные с годами знания позволяют автору совершить экскурс в ХХ век и открыть читателю глазами западного белоруса малоизвестные страницы истории.

 

Черный след власти польского Белого орла(1921-1939) 

Рижский мирный договор (18.03.1921) заключен после окончания советско- польской войны и закрепил раздел Беларуси. Страны, соседи Беларуси, как стая голодных хищников накинулись на исконные белорусские земли, старались вырвать себе кусок пожирней. Далёкий от большевиков и их мировоззрения председатель Рады Белоруской Народной Республики В. Захарка в 1939 году из Чехии в своём меморандуме писал:

Рыжскай мірнай дамовай – чорнай плямай ў гістрыі цывілізаванага свету, беларускі народ быў кінуты ў такое пекла, у якім не знахадзіўся, бадай, яшчэ ні адзін народ. Захоплены абшары: Польшай 101990 кв.км., Літвой – 5433, Латвіяй – 11870, Расеяй з адміністратыўным цэнтрам у Смаленску – 183039… Разам 415447кв.км. з насельніцтвам 16 909 500 душ.

Мои земляки-полешуки оказались в когтях Белого Орла. Режим Пилсудского упивался своей властью: «Нема жаднэй Беларуси. Есть тылько велька ад можа до можа Польска». Официально термин Беларусь в Польше не употребляли, для обозначения этих земель использовали наименование «крэсы всоходне»  (восточные окраины).

Западные белорусы потеряли право быть хозяевами своей земли. Власти активно проводили полонизацию населения. В паспорте белорусам в графе национальность учинялась запись «тутэйшый» (местный). Тем, кто поднимал голос в защиту своих прав, применялись репрессии. 

Далеко не все знают, что диктатор Иосиф Пилсудский в 1928 году в Белостоке устроил судилище 133 политзаключённым, которым обвинитель потребовал всем вместе 900 лет тюрьмы. (Часопіс «Полымя», верасень 1969 года).

Позже на Брестчине в Берёзе – Картузкой польский режим создал настоящий фашистский концлагерь, куда без суда и следствия заточались лучшие сыны Западной Беларуси. Там лишали не только свободы, но и здоровья. Узников укладывали лицом вниз и по обнаженным пяткам наносили удары кованым сапогом. Тех, кто не склонил голову, прогоняли через строй тюремщиков, которые наносили удары палками по обнаженной спине. Если начальник тюрьмы считал, что на теле жертвы следов побоев недостаточно, узника прогоняли через строй повторно. Их вина была в том, что они хотели, чтобы братка-белорус человеком звался.

(Из воспоминаний революционера Т.А. Стельмашука, Почётного жителя г. Иваново).

Автор был близко знаком с уроженцем д. Радовня Ивановского района Лагодичем Василием Сидоровичем, более известному под кличкой «Чапай». Во время пыток в дефензиве ему отбили легкое.

Народ жил в страшной бедности, не всегда хватало хлеба до нового урожая. Старожилы помнят, как спичку раскалывали на две части, так экономили. Царила безработица. Стало привычным явлением искать работу где-то за океаном в США, Канаде, Аргентине…

Мои земляки с надеждой смотрели в сторону России, на восток, откуда всходило солнце. Они даже в страшном сне не могли представить о жестокости сталинского правления. Если режим панства преследовал за инакомыслие, то комиссары добавили к этому борьбу с зажиточным крестьянством, считая его своим классовым врагом.

Полешуки, придавленные тяжёлым гнётом социального, экономического положения, полицейским произволом жили ожиданием перемен, их детки тихонько распевали: «Яще Польша не сгинэла, але сгинуць мусить…»

 

Драматизм становления власти серпа и молота 

День 17 сентября 1939 года белорусы по праву могут считать красным днём календаря. Историческую значимость воссоединения Западной и Восточной Беларуси для будущего страны трудно переоценить. Но для рождения этого светлого будущего полешукам пришлось пройти через тиранию новой власти.

По словам нобелевского лауреата по литературе Чеслава Милаша, мои земляки из горшка полонизации попали на сковороду русификации.

Прозрение наступит позже, но тогда в сентябре 1939 года Красную Армию народ встречал ликованием. Мой отец Денисейко Иван Иванович на шоссе встречал красноармейцев с хлебом и солью. Запросил к себе на обед шесть голодных молоденьких лейтенантов во главе с майором. Все припасы, которые хранились в доме, оказались на столе. Среди них возвышалась бутыль самогона, одолженная по этому случаю у соседа.

После застолья гости вышли в сад. Закурили и стали глазеть по сторонам. Всё вокруг было ухожено, сад излучал аромат созревшей антоновки, пахло мёдом, звенели пчёлы на пасеке хозяина. Привлекал к себе внимание домик, окрашенный в тёмно-синий цвет с фиолетовым оттенком. (Польские власти требовали, чтобы вблизи железной дороги дома были окрашены или побелены).

После сытого обеда человеку присуще мирное расположение духа, но лицо майора выражало недовольство. Неожиданно спросил хозяина об его земельном наделе. Когда узнал, что тот своей земли не имеет, берет у пана в аренду, в его голосе прозвучали стальные нотки: «Жаль, жаль, что земли нет. Сибирь по тебе плачет, кулак ты безземельный». Эти слова звучали как приговор.

Полещук умом понимал, что он не получит ожидаемых благ (земли) от новой власти, но в глубинах души теплилась надежда. В числе первых вступил в колхоз. Передал лошадку, повозку, плуг, борону и другой инвентарь. Через год – полтора ухоженные ранее земли в руках колхоза стали приходить в запустение. К власти пришли те, кто не любил работать ни на себя, ни на государство.

Запомнилась частушка тех лет: «Хорошо в колхозе жить: один косит – семь лежит. Как только солнце припече – и последний утече».

На одном из колхозных собраний, будь оно неладно, мой родитель подверг критике председателя колхоза, без меры заглядывающего в бутылку. Назавтра его исключили из колхоза. Лошадку и повозку ему не вернули, но не забыли о земле. Приусадебный участок обрезали по самые углы. Запретили пасти корову на местном общественном пастбище. Моя мама Валентина Ивановна каждое утро водила кормилицу за три километра в соседний колхоз. Однажды дорогу ей преградил полупьяный глава колхоза «Я запрещаю прогонять корову по земле моего колхоза». Моя мама, смахнув слезу, сказала: «Коровка не птушка, крылав не мае и не летае».

Душа моего родителя, наполненная напевом зрелого колоса, напоминала соломинку после молотьбы.

Только спустя четверть века мой родитель признал советскую власть народной. Его шестеро внуков, все до одного, бесплатно получили престижное высшее образование (юридическое, педагогическое, банковское, радиоэлектроники). К 70 годам ему доверили возглавить колхозную пасеку. Он принял 50 пчелосемей, а передал, уходя на отдых, более ста. Занимался самообразованием, выписывал из Варшавы журнал «Пчалярство».

Никогда не жаловался на советскую власть. Мол, законы святы, но выполняют их супостаты. Благодарен судьбе, что оберегла его от мороза Сибири. Далеко не всем так «повезло».

Хочется поведать историю, подобных которой в наших краях не перечесть.

В одном километре на запад от Вульки Антопольской стоит одичалый сад. Его хозяин Кузьмич Харлампий в 1940 году был раскулачен и вывезен со своей семьёй на лесоразработки в Архангельскую область. В конце 1941 года в связи с наступлением немецких войск их семью, как и других раскулаченных, подобно скоту снова загнали в вагоны-теплушки и вскоре они оказались на юге Киргизии в районе города Джалал – Абад.

На севере им пришлось трудиться при морозе минус 40, на юге на хлопковых полях – при жаре плюс 40. На этом испытания судьбы для них не закончились.  После распада СССР в Киргизии начались гонения русскоязычного населения, и они в роли беженцев оказались в Германии. Перед отъездом внук Харлампия Кузьмич Костя посетил на Вульке Антопольской землю своего деда, вспомнил тиранию Сталина, которая безжалостно исковеркала судьбу его предков. (Автор случайно встретился с беженцем Костей и как память о нашем Полесье, земле его предков, подарил ему красивое чучело лесной птицы – глухаря).

Далеко не все знают, что накануне войны 21 июня 1941 года на ж.д. станцию Юхновичи под Пинском пришли составы, состоящие из вагонов-теплушек для перевозки раскулаченных. Их ждали Соловки, Магадан, Колыма…

Белорусы долгое время были лишены своей государственности, вынуждены изучать чужую историю, славить чужих героев, своя история, не менее значимая, нередко находилась в тени.

Мы знаем, что герои Гражданской войны Василий Чапаев и Семен Будённый были кавалерами Георгиевских крестов всех четырех степеней.

Таких наград был удостоен и наш земляк, уроженец д. Занивье Дрогичинского района Кот Василий Филиппович как герой русско-японской войны (1904–1905), но об этом знает узкий круг лиц. Разве могла советская власть славить воина царской армии, а польские и немецкие оккупанты славу русского оружия? Только с обретением белорусами государственности мы открыто можем славить своих героев.

 

Вместо заключения

Воссоединение белорусского народа в составе одного государства является высшей исторической справедливостью.

Как важно белорусам ценить свою независимость, беречь родное государство. Не дождёмся мы манны небесной ни с Запада, ни с Востока.

Анатолий ДЕНИСЕЙКО